Что будет с российской наукой в 2023 году

По информации «Новых известий», Вице-премьер Дмитрий Чернышенко на заседании Совфеда озвучил, что расходы по госпрограмме «Научно-технологическое развитие Российской Федерации», составят 1,2 триллиона рублей. Из них 559 миллиардов направят на научные исследования и разработки. Однако ровно столько же на науку правительство выделяло в 2020 году. Не стоит забывать, что с января 2020 года по февраль 2022 года официальная инфляция «съела» 27,8%. Российская наука в 2023 году получит от государства менее 1% ВВП.

Для сравнения, Израиль на исследования тратит 5,1% ВВП, Швеция, Бельгия и США — по 3,5% ВВП. США в 2020 году потратили на эти цели 657,5 миллиардов долларов (почти 49 триллиона рублей), а Китай — 525,7 миллиардов долларов (39 триллиона рублей).

Недавно на заседании Совета при президенте по науке и образованию министр финансов Антон Силуанов заявил о необходимости усиления контроля за расходованием бюджетных средств, «чтоб были результаты, а не отчеты о публикациях». Теперь госбухгалтерия требует гарантий того, что научные достижения найдут практическое применение.

Ненужная наука и «медальный план» для ученых

По итогам 2018–2021 годов Россия оказалась на 10 месте в мире по числу научных публикаций, индексируемых в «Scopus». Особенно много публикаций в сфере естественных наук: мы на 6 месте в мире. Но заинтересованность публикациями в исследовательском сообществе оказалась на 25% ниже среднемирового уровня. Зачастую дальше публикации в научном издании дело не идет. В мировом инновационном индексе 2022 года Россия заняла 47 место. Даже в своей группе стран с доходами выше среднего Россия расположилась на 10 месте, а в лидерах — Китай, Болгария и Малайзия

Заведующая лабораторией высшей нервной деятельности человека Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН Ольга Мартынова, что без свободного творчества ученым успеха не добиться. Смысл научной работы — это поиск, это поисковые исследования.

«Что-то можно запланировать точно, а что-то в принципе нельзя даже прогнозировать. Поэтому планировать научные исследования, а особенно их контролировать — очень тяжело. Конечно, власти пытаются контролировать бюджеты и расходы по научным проектам. Это ограничивает работу, потому что, например, вы хотите проверить какие-то три вида антибиотиков, и вы понимаете, что третий вид совершенно не действует. Однако чиновник требует все равно его проверить — заменить его нельзя, потому что вы его уже написали в своих планах. Это неправильно, свобода редактирования своего плана должна быть всегда».

Член-корреспондент РАН, директор Института космических исследований РАН Анатолий Петрукович и вовсе считает, что попытки чиновников вмешиваться в работу ученых могут привести к непоправимым последствиям. По его мнению, знать точно, что именно сработает — невозможно и административные методы здесь неприменимы.

«У СССР уже был печальный опыт запрета генетики и кибернетики как совершенно ненужных и даже вредных дисциплин. Мировой опыт дает однозначный ответ на вопрос как определять приоритеты, минимизировать риски. Фундаментальные исследования ведутся по широкому перечню тем, определяемому самими учеными и на конкурсной основе. Это на самом деле — малая доля бюджета науки, и она финансируются напрямую государством».

По его мнению, знать точно, что именно сработает — невозможно и административные методы здесь неприменимы. Ольга Мартынова добавляет, что как в развитых странах функционирует конкурсная основа.

«В других странах у ученых практически везде короткие контракты — у них срочные трудовые контракты, подаются заявки на финансирование из различных фондов — финансирование может быть любое, но это краткосрочный проект — 3-5 лет с возможностью его продления. И под этот проект финансируются ставки. Получилось — можно продолжить, получить дальнейшее финансирование. Не получилось — все, проект закрывается, и это такой естественный отбор исследований, которые могут добиться результата. Но при этом всегда есть доля процента, которая дается на фундаментальные исследования, где понятно, что результата может и не быть (такого результата, который можно продать в ближайшем будущем или на нем заработать), но это всегда финансируется в определенном проценте».

Планирование VS конкуренция

А вот директор Центра НТИ и ИИ МГТУ им. Н. Э. Баумана, д. т. н. Владимир Нелюб считает, что без планирования научных открытий не обойтись.

«Главная задача науки — работать не в стол, а для промышленного и коммерческого внедрения инновационных решений и разработок. Современные цифровые технологии, механизмы анализа больших данных, искусственный интеллект позволяют решить масштабные задачи автоматизации планирования. Решения в этих областях наиболее актуальны как для промышленности, так и для здравоохранения. Уже сегодня можно сформировать ограниченный перечень ключевых инновационных проектов, определить отсутствие критических технологий, спланировать НИР и ОКР, построить систему контроля рисков. Весь необходимый инструментарий у нас есть».

Планирование планированием, но в развитых странах здоровая конкуренция является основой исследований на всех уровнях. Еще и потому, что прикладные разработки финансирует не государство, а бизнес — добавляет Анатолий Петрукович.

«На прикладные разработки тратится в десятки раз больше средств и финансировать прорывы именно „в промышленности и здравоохранении“ должен не министр финансов, а заинтересованные заказчики, разного рода венчурные фонды. Именно они следят за обоснованностью затрат. И все равно, далеко не каждый проект приносит прибыль, но те прорывы, которые удаются, с лихвой окупают все затраты на науку. К сожалению, российская реальность состоит в том, что большую часть прикладных исследований финансирует напрямую государство, и госорганам действительно затруднительно работать в такой рискованной области как инновационный бизнес».

В любом случае и для спонтанных открытий, и для запланированных прорывов нужны свежие талантливые мозги. А в России ученые ассоциируются с пожилыми людьми, которые вспоминают о том, какие уникальные устройства изобретали, какие открытия совершали в советское время, используя совсем другое оборудование.